Н.БОЛТЯНСКАЯ: Сбылась моя мечта в прямом эфире радиостанции писатель Макс Фрай, она же Светлана Мартынчик, здравствуйте. Я действительно искала вас очень долго, потому что влюбилась сразу и насмерть, с первой книги. Хотя существуют многие глубокие тонкие поклонники творчества этого автора, которые начинают воспринимать его книги не сразу. И с моей читательской точки зрения существует несколько Фраев Фрай, который пишет рецензии — недавно вышла «Книга для таких, как я», и честно скажу, что когда я читала в метро информацию, что «когда мне было 8 лет, я мечтал жениться на Туве Янссон», я рыдала в метро крокодиловыми слезами. Это чистая правда. Это один Макс Фрай. Существует Фрай, написавший «Мой Рагнарек», и Фрай, который начинал с «Лабиринта», «Чужака» — до «Зеленых вод Ишмы», с которых, на мой взгляд, начинается другая, очень глубокая философия.
М.ФРАЙ: Как вы хорошо почувствовали переломный момент.Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я люблю вас.М.ФРАЙ: Я искала вас все эти годы, а не вы меня.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И существует последняя вещь, «Тихий город», после которой уже не хочется жить, потому что когда мечты сбываются, жить не хочется. Сообщение вам из Петербурга: «Мне очень интересно, кто вы на самом деле, порой складывается впечатление, что вы на самом деле женщина». Комментарии будут?
М.ФРАЙ: Думаю, нужны ваши комментарии, поскольку вы меня видите.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Недавно в Интернете было интервью под названием «Сексуальный негр оказался на самом деле блондинкой с хвостиками», и меня там потряс пассаж: «Мне очень интересно было бы знать, в чем секрет ваших книг, порой кажется, что все увлечены их чтением в метро, троллейбусе, — везде вижу оранжевые обложки». Когда вы давали интервью господину Горaлику
М.ФРАЙ: Она госпожа. Она нежная девушка. Но у нее фамилия такая.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Извините. Так вот, там тоже был изумительный пассаж насчет того, что Дибров видел в метро читающих Фрая, а сама Светлана Мартынчик ни разу не видела. Видимо, Дибров ездит в другом метро.
М.ФРАЙ: Думаю, что метро, в котором едет Дима Дибров, действительно совершенно мистическая вещь. Это какая-то очередная темная тропа.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Еще вопрос Татьяны Семеновны: «Для вас Фрай забавная игрушка или возможность заглянуть в потаенные уголки собственной души?»
М.ФРАЙ: А одно другому не мешает. И забавная игрушка, и возможность заглянуть в потаенные уголки собственной души. Две вещи не то чтобы совместные, а даже взаимно необходимые. Потому что есть такой замечательный персонаж скальдический, Хегни, который смеялся, когда ему вырывали сердце. Так вот, настоящий смех и забава они нужны именно тогда, когда у тебя вырывают сердце и режут на части, — наверное, так.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: В нескольких ваших книгах я ловила пассаж, что самые настоящие книги это те, которые пишутся на салфетках в ресторане, комкаются и заливаются кетчупом. Или с ними поступают иначе, но не менее жестоко. С этой точки зрения сам факт написания книги, которая вышла и читается это преступление перед собой. Где правда?
М.ФРАЙ: Тут получается такое дело. Я-то, конечно, могу ответить за все свои поступки, и ответственность, понятное дело, на мне, но все произошло случайно и само собой. Я вообще думаю, что внезапный успех этих книжек, всего этого, — кощунственно звучит, — проекта под названием «Макс Фрай», — секрет ведь этого прост. В годы моей юности мы ездили отдыхать и покупали у деревенских жителей вино. Так вот высшим пилотажем этого гаерства было купить вино, приготовленное «для себя». Было понятно, что вино, которое готовится для продажи в него добавляют чуть ли не дихлофос, а вот для себя оно самое то, возможно, оно не так шибает, но оно вкусное, настоящее, и голова после него болеть не будет. И книжки писались для себя. Тут дело такое нас два человека вот я, и вот Игорь Степин, человек, которого я знаю с 86 года, с которым мы вместе рисовали картинки, придумывали и лепили миры из пластилина с которым мы все делали вместе. И когда лепили из пластилина человечков, чем занимались долгие годы, читали друг другу книжки по очереди, и много чего интересного перечитали. И вместе рассказывали друг другу сказки, мы вообще привыкли рассказывать друг другу сказки. И случился такой период жизни, когда чужие книжки по какой-то причине надоели, а с другой стороны изобрелся свой новый собственный мир, и мир этот — город-герой Ехо и все прилегающие к нему окрестности — они придуманы были все же Игорем, а я ему стала писать и рассказывать сказки про этот мир, и в голову мне не приходило, что будут эти сказки напечатаны. И не потому, что я скромница, я просто себе не представляла технологию как это я, взрослый человек, пойду в издательство и скажу редактору дяденька, напечатайте мои книжки. Я не представляла себя на этом месте. Меня совершенно устраивала ситуация есть мир, и про него можно писать сказки для абсолютно родного человека, который этих сказок ждет каждый вечер. Так чего же еще?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Наверное, дело в кодовой фразе лепили человечков и мир из пластилина, только этот мир перестал быть пластилиновым на каком-то этапе. Я бы не стала говорить громкие слова вроде культовых писателей и молодежных движений, но на самом деле вами вызван к жизни некий уютный мир, в котором абсолютно не все благополучно, но изумительно красиво. И становится безумно жалко людей, которые из этого мира вынуждены окунаться в улицы Москвы.
М.ФРАЙ: Жизнь такая. Нас здесь родили, мы здесь зачем-то есть, мы здесь живем, и что ж теперь делать.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ваш «Болтливый мертвец» роман о грязных пиар-технологиях. Имеете отношение к реальному политическому пиару?
М.ФРАЙ: Да, были такие эпизоды в моей жизни. У меня странная судьба мне никогда не удавалось заработать на жизнь искусством и литературой. И приходилось искать всякие побочные заработки. Я никогда не работала пиар-технологом, то есть человеком, который придумывает эти схемы, потом их реализует, но я всегда в таких организациях работала менеджером, закончилось это дело тем, что я уже работала практически топ-менеджером, у меня было колоссальное количество народа, собранного вместе в очередной раз под какие-то выборы. Мое собачье дело было следить, чтобы они делали свою работу, не воровали денег. Но все это происходило на моих глазах. У меня голова иначе устроена, мне сложно было бы сесть и придумать какую-нибудь пиар-акцию, но все это происходило на моих глазах и чрезвычайно меня забавляло.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Некоторое время назад по российским экранам прошел фильм «Игра» речь идет о человеке, который попадает в сформулированные ситуации. И говоря о технологии, можно, наверное, сопоставить «Книгу огненных страниц» и вот эту «Игру» — только все хорошо закончилось, а вам этого стало мало. Очень много таких вопросов будет ли продолжение «Лабиринтов Ехо», или вы все сказали?
М.ФРАЙ: Я сказала на эту тему все.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Очень грустно, но вы теперь взяли в руки другое знамя, знамя культурологии. Не кажется ли вам, что, беря на себя такую ответственность, вы в ответе за тех, кого приручаете?
М.ФРАЙ: Я думаю, что, во-первых, знамя взято не в какой-то последовательности, все происходило одновременно. «Книжка для таких, как я», состоит из эссе это, наверное, ни в коем случае нельзя называть рецензиями. Это «эдзуэхицу» есть такой хороший термин, «записки у изголовья», но это все писалось параллельно, и первые из этих текстов написаны ровно в том же самом 96 году, когда вышел первый том «Чужак» который зачем-то в издательстве «Азбука» обозвали «Лабиринтом», непонятно для чего. Все происходило одновременно. Ведь всякий человек разный, как мне кажется. И очень странно, кстати, сталкиваться с попытками сторонних наблюдателей поставить меня на какую-то полочку — типа, — ты определись уже, у нас ты писатель-фантаст или критик-литературовед, или ты вообще может быть художник?. Меня вот занесло на работу в «Ночную смену» к Дмитрию Диброву, мне говорят так что, теперь телевизор, книжки — все? Я не понимаю, почему такие линейные последовательности выстраиваются? Жизнь большая, а в сутках 24 часа.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: У меня впечатление, что тому ответ ваш же собственный «Идеальный роман», в котором вы постоянно подводите итоги во всех жанрах и сферах деятельности. И точно так же ваши читатели стремятся заставить вас подвести итоги собственной деятельности.
М.ФРАЙ: Но «Идеальный роман» — это не стремление подвести итоги, это же скорее все-таки веселье по поводу чужих попыток эти самые итоги подводить. Но это же книжка-игрушка.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Отдельный вопрос ваша «Энциклопедия мифов». Много лет назад, когда не было такого книжного изобилия, у меня была мысль устроить свой собственный мифологический словарь. Я сломалась на первом же библейском персонаже. Откуда брались персонажи в вашей энциклопедии?
М.ФРАЙ: Эту книжечку помогла сконцентрировать реально существующий двухтомник, переизданный не раз, существующий в каждом 10-м доме. Бралась книжка, открывалась методом тыка, оттуда извлекались названия глав, из содержания глав извлекались какие-то фрагменты, которые могли служить эпиграфом, и под эти главы и эпиграфы рассказывалась совершенно иная история, вроде бы ко всем этим мифологическим персонажам, на первый взгляд, никакого отношения не имеющая так называемая подлинная история М.Фрая, автора и персонажа.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Еще один особняком стоящий роман «Гнезда химер», причем вначале я его читала злобно, ища в нем мир Ехо, а потом, я поняла, что и этот мир мне тоже нравится. Скажите, отходы от канонической линии они были заранее задуманы?
М.ФРАЙ: «Гнезда химер» это книжка, которая случилась. Дело в том, что мир Хомана, который мы в течение многих лет придумывали и сочиняли, лепили фрагменты из пластилина и возили их по выставкам, публиковали в каталогах обрывки бессвязных местных текстов, мифов и легенд, — этот мир, видимо, потребовал к себе внимания, и поскольку в тот момент времени выставок не случалось и не планировалось, и было у меня основное занятие писание книжек, так у меня был один выход уделить миру Хомана какое-то внимание. И надо было взять беднягу Макса и засунуть мое альтер-эго в этот изобретенный нами мир, который, кстати, искусствоведы, которые в него поглубже закапывались, называли «утопией», — и посмотреть, проверить на собственной шкуре, что же это за утопия такая.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ваш герой становится таким могучим, что аж самому тошно, хотя на каждом этапе его существования, чувствуется, что чем больше ему дано, тем больше с него берется. Иногда возникает впечатление, что человек, вызвавший к жизни Макса, человек чрезвычайно ранимый и уязвимый. Вам со всеми удалось рассчитаться с помощью Фрая?
М.ФРАЙ: Не было задачи рассчитаться. И вообще не было никакой задачи. Если говорить о задачах, то изначально было желание проиграться, написать эту эпопею с совершенно могущественным персонажем, который постоянно вынужден убеждаться, что его могущество вполне гранично, и что расплата за него велика, и который, тем не менее, в финале выяснит, что могущество было ему даровано просто потому, что он не настоящий, потому что он придуман, потому что лишь выдуманный и вымышленный кем-то персонаж может с такой легкостью делать все, что заблагорассудится ему и другим.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Переведены ли ваши книги на другие языки, и воспринимается ли ваш потрясающий мир людьми другого менталитета?
М.ФРАЙ: А я не знаю. Никто этим не занимался. Мы вообще, пока работали с издательством «Азбука», мы были сиротинушками никому не нужными.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но сейчас-то вы уже ассы?
М.ФРАЙ: Я не знаю. Дело не в том, кем человека считают или кем он является. В данном случае дело в простом занимаются человеком или нет. У меня нет, к сожалению, улаживать свои дела Чужие запросто, а свои как-то не получается. Книжки действительно не для издания писались, они писались, потому что писались. Потом, когда вышло так, что мы познакомились с Вадимом Назаровым а он тогда работал в «Азбуке», а познакомились мы с ним на нашей выставке в Русском музее в Петербурге, Игорь ему позвонил, и сказал, что мы написали 5 книжек. Все это произошло случайно. У меня не было внутреннего ощущения, что делается из ряда вон выходящее и с этим надо работать, носиться, и заниматься этим не было, к сожалению. И рекламной кампании не было вообще, с другой стороны книжки выходили в совершенно жутких обложках, и уже после того, как народ несколько лет подряд их упорно покупал, удалось переломить ситуацию и сделать обложки оранжевые, с черно-белыми графиками. Потом В.Назаров ушел из «Азбуки» и вообще начался ужас.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну то, что вы прошли все круги ада, связанные с наивностью молодых литераторов, которых обманывают в хвост и гриву факт известный. Но что касается вашей аудитории в интернете есть газета «Голос Ехо», есть фанатические поклонники.
М.ФРАЙ: Фанатические поклонники это явление меня приводит в ужас, а несколько лет назад оно меня приводило в крайний ужас. Сейчас я понимаю, что дело не во мне, и не в книжках, и не в Максе, а дело в том, что есть такой тип характера человек, который готов стать фанатическим поклонником чего бы то ни было. И хорошо, если на какой-то короткий период жизни — слава Богу, перебесится. Но вот один читатель из тысячи настоящий, пусть даже не издает «Голос Ехо» и не делает в Интернете очередной сайт, посвященный его неземной любви к Фраю, зато такой человек один раз в жизни пишет мне какое-нибудь письмо, состоящее из трех строчек, прочитав которое я понимаю, что свои есть.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Пейджер: «Уважаемая Светлана, откройте секрет камры».
М.ФРАЙ: А это вопрос не к Светлане, а к уважаемому сэру Максу, которого здесь нет.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Еще одна тема вопрос о вашей любви покушать, потому что ваш герой большой специалист по этой части, и большой любопытник.
М.ФРАЙ: Вот ведь что забавно — постоянные пиршества, перекусы, постоянные походы по ресторанам и кафе была просто заимствованная цитата из романов о комиссаре Мегрэ, который большой не дурак пожрать, и это нас все время умиляло и смешило.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Уже вышла кулинарная книга комиссара Мегрэ
М.ФРАЙ: Дело хорошее. Думаю, что если выйдет кулинарная книга Ехо, то ее читателям чрезвычайно сложно будет раздобыть нужные ингредиенты.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Существовал период «толкиенутых», адептов Толкиена, и продолжается. Начался период «поттероманов», и даже в одном из австралийских университетов введен курс чародейства и волшебства.
М.ФРАЙ: Это скорее для юных инквизиторов.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Среди тех людей, которые влюбились в ваши книги, существуют креативные поклонники?
М.ФРАЙ: Не знаю. Может быть. И, вероятно, я от некоторых из них получаю письма. Но не было еще такого и вряд ли такое будет, когда какой-нибудь совет читателя побудил бы меня что-либо сделать или изменить. Я киплинговская кошка, которая гуляет сама по себе, и ходит, где вздумается. По барабану мне.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ваш герой постоянно теряет. Его многие приключения очередная потеря иллюзий, кусочка себя, и мне это болезненно.
М.ФРАЙ: Так и должно быть.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Каков жанр ваших работ?
М.ФРАЙ: Я не верю в жанры. Есть люди, которые не верят в бога, в черта, в справедливость. Я верю практически во все, но не верю в литературные жанры. Для каждого читателя есть книги, которые входят в его личный опыт, проживаются, и есть все остальные. Все остальные это условности, попытка договориться, упростить. А упрощать нельзя, потому что простота все же много хуже воровства.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Произведения, связанные с Фраем, это, извините, во многом антисоветский гимн. Как вы вообще воспринимаете институт власти?
М.ФРАЙ: Я счастлива в те минуты, когда его не воспринимаю вовсе. Я считаю, что все устроено совершенно по-дурацки, и Америку не открою люди живут неправильно, неправильно между собой договорились, люди как-то в корне неправильно устроили свою жизнь. Я не вижу в этом никакой вменяемости. И единственная моя невнятная, невысказанная, молчаливая просьба чтобы меня просто оставили в покое. Мне не нужно помогать, но мне не нужно и мешать. В принципе нравственные законы, которые внутри меня, штука сильная, особого вреда обществу я вряд ли причиню.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: С этим можно поспорить. Берете на себя ответственность за тех, кого приручаете.
М.ФРАЙ: Беру.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ольга из Новосибирска: «Макс Фрай — это Поттер для взрослых, но, безусловно, гораздо лучше. Не ли у вас планов снять фильм?»
М.ФРАЙ: Было бы странно, если бы у меня были планы снять фильм. Я же не продюсер, не режиссер. Если бы ко мне пришли люди, у которых были бы планы снимать такой фильм, я думаю, что мы бы достаточно долго думали, потому что в таком случае очень важно кто, и очень важно как, а не сам по себе вопрос — снять фильм. Но я хочу договорить вы уже дважды мне сказали о моей ответственности за тех, кого приручила — я так не думаю, потому что приручение — процесс всегда обоюдный. Человек приручается добровольно, насильно его никто не заставляет. Поэтому ответственность всегда на обеих сторонах на том, кто приручал и на том, кто приручался.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Согласна. Тем более, что сложно предположить, что некий Имярек станет лучше от прочтения книги.
М.ФРАЙ: А некоторые становятся. Я в своей жизни неоднократно становилась много лучше от прочтения разных книг, я вам клянусь.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я обратила внимание, что не каждое ваше произведение находится в широком доступе, что называется. Вот и «Арабский кошмар» я скачала из Интернета.
М.ФРАЙ: С «Арабским кошмаром» вообще невероятная история, потому что я нашла эту книжку случайно — это был редкий случай, когда я купила книжку, положившись на чужой совет, и даже больше, потому, что я вообще растратчица чудовищная, и из книжного магазина ухожу с килограммами книг, купила заодно и ее. Это было невероятное открытие, я всем ее назойливо советовала читать, а ее невозможно было достать. Сейчас она, по-моему, вышла, но все равно каким-то маленьким тиражом. Но это ладно. Меня мучает другое, что Торнтон Уайлдер у нас вообще практически неизвестен. А ведь это, на мой взгляд, один из лучших и гениальнейших, мудрейших авторов, которые есть только. Самый родной мне человек, возможно, кстати.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вами написано, что мир мумми-троллей — это дзен-буддистский мир. Мир, в котором нет отрицательных героев. С моей точки зрения, то же самое можно сказать о мире Фрая. Вы миролюбивы в частной жизни?
М.ФРАЙ: Это сложно сказать. Всякий человек многослоен, и я стараюсь допускать в жизни к общению с людьми ту свою часть, которая миролюбива и которая настроена изначально позитивно и на то, чтобы улыбнуться. И только когда мне раз 5 кряду докажут, что я напрасно улыбаюсь, — вот тогда можно выпускать зверя, который тоже есть и тоже мой, и никуда от этого не денешься. Но его можно держать в узде.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Существует ли у вас необходимость отталкиваться от того, кого вы назвали альтер-эго, потому что многие воспринимают вас как коробочку, в которой заключен вот этот самый любимый Макс Фрай ведь классный парень получился. Он вам надоел?
М.ФРАЙ: Ни в коем случае. Как человек может надоесть сам себе? У меня было неделю назад в понедельник колоссальное счастье в моей жизни — мне довелось взять интервью у Павича, и мы с ним говорили как раз о мужской и женской душе, которая, по мнению Павича, как он это описывает, есть у всякого. Я у него спрашиваю — а у вас обе души пишут, женская и мужская? Он говорит да, безусловно. Мне же в этом случае гораздо проще у меня мужская душа пишет книжки, а женская душа их потом читает, и ей интересно. Она почти влюблена.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Дивная половина» — про вас?
М.ФРАЙ: Это про то, чего многим из нас не хватает, чтобы казаться людям тем, что им хочется сейчас перед собой видеть. Это же упростило бы очень многое. Мне вот сейчас, кстати, после того, как пришлось поневоле, чтобы не быть обворованной, открыть свое имя мне письма от читателей порой идут страшненькие. То, что меня обвиняют в том, что я убила Макса Фрая и присвоила его литературное наследие это ладно, это еще смешно. Но когда мне пишут письма ты, сволочь, сдохни, сдохни, сдохни, — потому что ты не можешь быть он, и потому лучше умри, — тут уже волосы начинают шевелиться на руках, ногах и спине.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Разорвать кумира на сувениры — совершенно нормальное устремление толпы.
М.ФРАЙ: Да, я помню, как кончил Парфюмер. Я это все время держу в памяти.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Какие сказки нас ждут дальше?
М.ФРАЙ: Дальше будет второй том «Энциклопедии мифов», в котором я сегодня, перед тем как поехать к вам, дописала предпоследнюю главу, приду домой, допишу две последних, и отправлю их в издательство «Амфора», у которых в планах стоит к июню опубликовать. А что будет потом не знаю. Смею надеяться, что не будет Аннушки с канистрой масла на моем пути я самоуверенна, но загадывать дальше не знаю. И это не кокетство. Я правда не знаю.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Читая мифы и «Книгу для таких, как я», я вспоминала Моэма и его рассказ «Источник вдохновения». У вас была возможность оценки первых читателей теми, кого вы случайно увидели читающими? Существует у вас потребность заставить прочитать все то, что вы написали?
М.ФРАЙ: Нет, у меня нет такой потребности. Если прочитают хорошо, не прочитают, значит прочитают другую книжку, которая должна случиться в их жизни. Мне в этом смысле абсолютно все равно. Я могу сказать честно если бы не сложилось так, как сложилось, мне бы достало вполне 10-20 читателей, которые бы ходили на мой всеми заброшенный и забытый сайт в Интернете. И читали бы то, что написано. И это было бы прекрасно и совершенно достаточно для меня.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Когда пошли первые письма читателей?
М.ФРАЙ: Практически сразу же, но были не электронные, а в издательство, но в основном это были девушки, которые, как ни печально, хотели замуж. Есть огромное количество девушек, на которых я могу жениться хоть завтра. А первая рецензия была чрезвычайно забавная я приехала в Петербург, вышла из поезда, там стоял лоток с книжками и веселая продавщица средних лет. Я стала смотреть книжки, чтобы взять с собой в поезд, и еще не знала, что «Лабиринт», который на самом деле «Чужак», уже вышла. И тут мне тетечка говорит совершенно интимным шепотом Фрая берите, обхохочетесь. Вот как в том анекдоте расцветочки оказались веселенькие.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Если вспомнить любимого вами Гельмана, пару лет назад он делал выставку «Москва глазами шимпанзе».
М.ФРАЙ: Проект делали художники Комар и Меламид, а Гельман выступал как галерист, куратор и лучший друг животных.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Сегодня мы живем в чудовищном мире. Мире, который дает поток информации, не усвояемый одним организмом за одну короткую жизнь. Существует метод отбора и дозировки этой информации? Шерлок Холмс говорил, что человеческий чердак не бесконечен.
М.ФРАЙ: Холмс умница. И половину своего чердака я обставляю исключительно по методу Холмса. Но поскольку я разгильдяйка, на второй половине у меня можно найти всякое, там бардак.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Так есть ли возможность отсева бесполезной информации типа «земля круглая»?
М.ФРАЙ: Земля круглая это знание, с которым мы во взрослую жизнь приходим. Мы довольно много узнаем на старте, и от этих знаний никуда не деться, хорошо бы забыть, но я не умею, например. А дальше мне кажется, что все в наших руках. Мы существа ошибающиеся, но и самообучаемые.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы работаете с компьютером?
М.ФРАЙ: Конечно. И скажу больше если бы в свое время нам добрые друзья не подарили 286-й компьютер, побывавший в неоднократном употреблении, а было это в 94 году, не было бы вообще никакой прозы. Я ничего не могу писать ни ручкой, ни на пишущей машинке.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Одна из важных тем это тема «о чем поет ветер в пустом сердце моем» я вычитала, что на дне нерождения эта песня исполнялась. Было такое?
М.ФРАЙ: Я не знаю, что происходит на днях нерождений, поскольку все делается без моего-нашего участия. Но песня как раз Игоря, который мало того, что художник, он поэт еще от Бога, и музыкант. И он пишет песни и поет их. Но его жизнь складывается таким образом, что никто, кроме такого счастливого человека, как я, этих песенок не слышит. Ну вот так все складывается. Сколько раз он ни пробовал делать какие-то музыкальные проекты, непременно складывались обстоятельства таким образом, что проект не делался.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы фаталист?
М.ФРАЙ: Я абсолютный фаталист. Я живу так, как будто бы я верю, что все зависит от меня, принимаю на себя ответственность за все, что сделаю, за все свои поступки, но в глубине души я прекрасно знаю, что это все хорошая мина при непонятно какой игре.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Существует такое мнение, что наш мозг своего рода блокиратор. Как с вашей точки зрения, не имеет ли отношение к этой теории ваша философия?
М.ФРАЙ: Думаю, что да. Я понимаю, что у нас нет времени, чтобы вы мне подробно изложили эту теорию, чтобы я поняла, что к чему. Но в том виде, в котором я ее сейчас поняла наверняка имеет, поскольку что касается разума человеческого, на мой взгляд, он должен быть всегда остро отточен и готов к бою и работе, но нельзя ему большой воли давать. Потому что не один он у нас есть.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вопрос о компенсациях «сдохни, сдохни» это малая расплата. Чем платите?
М.ФРАЙ: Тут не нужна плата, потому что жить больно вообще. Жить больно и страшно. И я живу с этим, при этом я безумно люблю жизнь и регулярно совершаю храбрые и безумные поступки. Все это происходит одновременно и удовольствие, и компенсация — это один и тот же процесс, и расплата и награда вместе, в одном флаконе.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: В том факте, что вашим альтер-эго является кумир девушек нет ли в этом попытки половой экуменистики?
М.ФРАЙ: Те представления, которые имеются у рядового взрослого человека, скажем, про «гендерное» разнообразие это же детский сад. Есть более внятная теория, которая принадлежит североамериканским индейцам, и которые нашего брата-человека делят на четыре пола. Мужчина-воин, женщина-мать, но и женщина-воин и мужчина-мать, и это не отклонения, не болезни, и не патология, а абсолютно нормальные и полые женщина-воин и мужчина-мать
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Насколько своевременно появились в отечественной литературе Макс Фрай сотоварищи?
М.ФРАЙ: Я думаю, что, по большому счету, все всегда случается вовремя. Насколько это своевременно для литературной карьеры человека, который скрывается за псевдонимом Макс Фрай тут я сомневаюсь, что все своевременно и успешно, но опять же, поскольку это для меня дело не то чтобы десятое, а сто двадцать пятое, — ну и ладно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: На сегодняшний день окончательно Фрай перестал творить чудеса, а занялся вдумчивым чтением?
М.ФРАЙ: Нет, конечно. Фрай завершил занятия вдумчивым чтением полтора года назад, когда было написано последнее эссе, которое вошло в книгу «Для таких, как я», а в «Энциклопедии мифов» все чудеснее и чудеснее.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Просьба на пейджере описать, что происходило до эпохи принятия кодекса. Я понимаю, как оскорбительно звучит «социальный заказ», но может быть его так можно воспринимать?
М.ФРАЙ: Думаю, что можно воспринимать как социальный заказ. Но если в один прекрасный день мы проснемся, и Игорь мне скажет слушай, я не могу посмотри, сколько у меня архивов, сколько у меня есть про эпоху орденов, — давай что-нибудь из этого сделаем. И если я встану с нужной ноги, а он согласится мне помогать, — тогда это случится. И все равно это будет не социальный заказ, а внутренний.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Тогда — да здравствует внутренний заказ, да здравствуют «фрайеры», а вам спасибо большое. Я напоминаю, что у нас в студии была Светлана Мартынчик, или Макс Фрай. Толком так ни о чем и не поговорили.
М.ФРАЙ: А мы только начали говорить.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Тогда приходите еще. Спасибо.
