Как-то раз мой знакомый стоял в метро с книжкой в оранжевой обложке. Стоит себе, скучает. Вдруг подходит к нему девушка небесной красоты и говорит человеческим голосом: «Чего это ты здесь стоишь? Наши все уже собрались!» Потом берет его под белы руки и ведет в другой конец платформы. А там — целый палисадник девушек небесной красоты. И все с книжками в оранжевой обложке. Так мой приятель и узнал, что Макс Фрай — это не только ценная книга, но и три-четыре…
Впрочем, это к делу не относится. Пойти в гости к сэру Максу меня лично заставил вполне серьезный вопрос: как создавать бестселлеры? С одной стороны, вроде понятно — сядь и пиши. Однако попробуй кому скажи в наше время, что дело лишь в таланте. Засмеют, закидают ругательными словами — «пи*ар», «социальный заказ»… Стало быть, кроме чистого искусства, есть еще и некая хитрая схема по доведению бестселлеров до масс.Но и это для меня не вопрос, ведь у меня-то схема есть. Судите сами: моя первая публикация состоялась в Интернете в конце 1994-го. А уже в 95-м мне предложили опубликоваться в бумажном американском журнале — оказалось, что его редактор тусуется той же сетевой конференции. Потом были другие журналы, включая отечественные. Потом международные антологии. Через Сеть нашлись и чикагский издатель моего сборника на английском, и питерский издатель той же книжки на русском, и издатель из Кавасаки — там вышла японская версия.
Во всех случаях бумага — вторичная среда: тексты сначала публикуются в электронном виде, после чего автор спокойно занимается чем-то новым, а вывешенные в Сеть произведения тем временем сами ищут своего издателя. Короче, почти как на рыбалке. Мой первый роман был вывешен в Сеть в 99-м, за два года перетек в бумажные журналы, отдельной книжкой выйдет в этом году. А вот следующему роману, возможно, вообще не понадобится превращение в бумажную книгу. Ведь в ближайшие годы на рынке должна появиться «электронная бумага» — легкие и гибкие дисплеи, по качеству отображения текста неотличимые от печатной продукции. Это значит, что нормой станет чтение электронных книг, приобретаемых через Сеть без лишних посредников в виде бумажных издательств.
Ясно, что из такой схемы трудно исключить Интернет: все равно как представить жизнь без электричества. Тем не менее, существуют люди, которые — о ужас! — создают бестселлеры без Интернета. И это не какие-то там единичные ретрограды: большинство российских литераторов все еще живут в каменном веке литературы. И пожалуй, стоит разузнать, как они работают, решила я. А то вдруг завтра Алексий II назовет Интернет «дьявольской оккупацией», а книги разрешено будет покупать только в церковных лавках! Пора, пора спросить совета у старшего товарища Макса Фрая. Человек, у которого вышло более десятка бумажных книг, наверняка знает все тонкости создания бестселлеров в доэлектронной России.
Мэри Шелли: Когда и как создавался первый роман Макса Фрая?
Макс Фрай: Первые повестушки, из которых составился первый том сериала «Лабиринты Ехо», писались осенью — зимой 1995 — 1996 года. Чуть ли не единственной причиной появления их на свет стало наличие в доме древнего 286-го компьютера, который, при всех своих недостатках, оказался неплохой пишущей машинкой. Что до пишущих машинок, в моей жизни их было немало; все они казались мне никуда не годным инструментом для написания мало-мальски длинного текста. Во-первых, по клавишам с силой стучать надо, во-вторых, ошибки правятся неряшливо — в общем, примерно то же удовольствие, что выдалбливание наскальных надписей.
МШ: Было ли у тебя тогда представление о том, что будет с текстом дальше? Представлялась книжка в красивой обложке или замызганная распечатка, которая ходит по рукам?
МФ: В ту пору у меня не только представления — мысли не было о том, что нужен какой-то там читатель. Ну, разве что, сугубо теоретическое знание, что так иногда бывает. О книжках речи не шло: мне было совершенно непонятно, как нормальный, вменяемый, взрослый человек может ходить в издательства, просить: напечатайте мою книжку, пожалуйста… Я, впрочем, до сих пор это себе слабо представляю. И потому очень стараюсь как-то по мере сил устраивать дела других авторов, чьи тексты мне нравятся. Потому что это ведь за себя невозможно просить. За других-то и требовать легко.
МШ: Какие были впечатления от первых бумажных изданий себя любимого?
МФ: Когда моя первая книжка вышла в издательстве «Азбука», это был настоящий шок. Название «Лабиринты Ехо» усекли до невнятного «Лабиринта». Какой такой «лабиринт»? — ни единого Минотавра ведь нет в тексте, ни единой завалящей Ариадны! Кроме того, еще и уродов каких-то разноцветных на глянцевой обложке нарисовали. До сих пор содрогаюсь. Знал бы заранее, не было бы никакого писателя Макса Фрая. Ну, разве что в замызганных распечатках…
МШ: Много ли Макс Фрай думает о своей аудитории?
МФ: Единственная аудитория, которая меня всерьез занимает в процессе письма — мое собственное отражение в зеркале. Если оно более-менее довольно, все в порядке. Думать об аудитории я начинаю гораздо позже, когда она, аудитория, прочитывает очередную книжицу и шлет мне письма. Думаю я о ней, как правило, с изумлением. Такое впечатление складывается у меня при чтении читательской почты, что моя аудитория состоит исключительно из гениев и идиотов, без полутонов. Потому что одно из десяти писем — коан, суфийский диалог, на худой конец, нежное бормотание родной до писка души. Прочие девять — дурацкие признания в любви, или ненависти, весьма однообразные. Впрочем, в последнее время мне стало приходить немало писем, авторы которых почему-то хотят, чтобы Макс Фрай умер. В одном даже было написано: «сдохни сдохни сдохни» — именно так, без запятых и прочих знаков препинания. Вероятно, это и есть слава, о которой страстно мечтают многие начинающие романисты…
МШ: В твоем случае литературное творчество не останавливается на романах, но распространяется и на самого автора — я имею в виду виртуальный персонаж по имени «Макс Фрай». Для чего понадобилось создание этого виртуала?
МФ: Он (я?) вполне самостоятельно родился. Его даже придумывать не пришлось. Только тогда мне, конечно, не был известен термин «виртуальный персонаж». Зато был известен скучный литературоведческий термин «образ автора». Очень хотелось, чтобы этот образ автора сливался с образом героя. Ну и, кроме всего, у меня с самого начала была такая маниакальная вполне идея: чтобы центральный персонаж в финале узнал, что его выдумали. Мне это казалось забавным: человек, достигший головокружительных вершин карьеры фэнтезийного персонажа, вдруг узнает, что его удачливость, могущество и прочие достоинства — следствие того, что он — выдуманный персонаж. Что только у них, у выдуманных, так просто все бывает. Мне было неизвестно тогда, сможет ли выжить эта замечательная личность после такой деконструкции. Время показало, что Макс не только выжил, деконструкция явно пошла ему на пользу.
МШ: То есть «маска» помогает в работе литератора?
МФ: Она не просто помогает. Без маски ничего не случилось бы. Не было бы Макса Фрая, не было бы и текстов. Я, в отличие от него, пишу медленно, с трудом и не получаю от этого особого удовольствия. Помню, мне пришлось однажды писать от собственного имени статью в «Художественный журнал». Дело было летом 2000 года, т.е. литературная карьера Фрая была уже в самом разгаре, опыт создания текстов у меня, мягко говоря, имелся. И вот: это был тяжкий труд, чуть ли не месяц писалась проклятая статья, и все без толку. В конце концов, пришлось пойти на хитрость: написать текст от имени Фрая (3 часа работы — и все готово), а потом отредактировать его от своего имени.
МШ: Трудно ли было поддерживать Макса Фрая?
МФ: Да нет, легко и приятно. Стоило начать, а дальше он зажил вполне самостоятельной жизнью. Это вообще забавный случай: виртуальная личность оказалась сильнее меня. Я, вероятно, умнее и злее, чем Фрай, зато он обаятелен, любопытен и легок, как перышко. Я с удовольствием выпускаю его на волю и вне процесса создания текстов: говорю его фразами, оцениваю происходящее его меркой, смеюсь шуткам, которые в его вкусе, а не в моем, и так далее. Это чрезвычайно разнообразит жизнь.
МШ: Не жалко ли было разоблачаться?
МФ: Ну, «жалко», «не жалко» — это не разговор. Обстоятельства сложились таким образом, что разоблачение стало неизбежно. Причем не одно какое-то обстоятельство, а великое множество разных событий, произошедших в течение нескольких дней. Начиная с того, что мой юрист обнаружил, что издательство «Азбука» спешно регистрирует имя Макс Фрай как свою торговую марку, и заканчивая моим нечаянным трудоустройством в «Ночную смену» Диброва. Удовольствия от раскрытия псевдонима, конечно, было мало. Я вообще не публичный человек по складу характера, мне за ширмой хорошо. Ну вот, живу теперь без ширмы, на ветру. Меня узнают чудесные девушки в «Кофе-ине» и чуть менее чудесные продавцы в «Рамсторе» и механики в автосервисе. НекоМФортно, конечно, но кто обещал, что будет легко?
МШ: Поделись тонкостями отлова издателей.
МФ: Охоты на издателя не было и быть не могло. Я не умею устраивать собственные дела. Испытываю отвращение при одной мысли об этом. Поэтому пришлось издаваться по блату. С Вадимом Назаровым, тогдашним главным редактором «Азбуки», мы познакомились в Питере, в 1994 году. Два с половиной года спустя его домашний телефон и пригодился. Позже, кстати, у меня не раз была возможность убедиться: начинать издавать книги лучше всего именно по знакомству. Потому хотя бы, что личные связи дают какую-то гарантию, что текст будет прочитан. Я знаю, что происходит с рукописями, присланными в разные издательства самотеком. Мне показывали эти жуткие макулатурные руины. Хуже того, мне доводилось видеть людей, в чьи обязанности входит чтение рукописей, присланных самотеком. Все это вместе производит гнетущее впечатление. Бр-р-р!
МШ: Можно ли в нынешней России зарабатывать на жизнь только литературным трудом? Я имею в виду не двух-трех суперзвезд, а писательство как некую массовую профессию.
МФ: Я в это как-то не верю. Но вполне возможно, что быть так называемым «профессиональным литератором» все же лучше, чем быть, скажем, сельским учителем, который получает нищенскую зарплату, да и то нерегулярно…
МШ: А вот еще говорят, в России издатели так безбожно обдирают авторов, что лучше все-таки работать грузчиком или киллером. Это правда?
МФ: Если судить по моему опыту работы с издательством «Азбука», лучше быть именно киллером. Для писателя это единственный способ адекватно общаться с издателями и сохранять собственное достоинство.
МШ: Как ты относишься к сериальности, к «романам с продолжением»?
МФ: Ну, как ты знаешь, мне довелось написать длинный сериал «Лабиринты Ехо». Это очень удобно для человека, которому хочется рассказать много разных историй о возлюбленных своих персонажах. Мы и сами-то живем в сериале, каждый в своем.
МШ: Мне чаще приходилось слышать другое объяснение: что сериальность становится это обязательным условием выживания писателя. Типа, три романа в год под уже зарекомендовавшей себя маркой, чтоб не забыли…
МФ: У меня такой логики никогда не было. Но считается, что это именно так: с точки зрения того самого писателя, который хочет жить немножко лучше, чем сельский учитель. Для которого убогое денежное вознаграждение — серьезная мотивация насиловать язык и долбать по клавиатуре. У меня-то всегда была (и до сих пор есть) какая-нибудь «настоящая» работа. Это чрезвычайно утомительно (физически), зато развязывает руки. Мое выживание не зависит от того, «забудут» меня или нет. А тот факт, что меня не забывают, до сих пор так и не принес мне сколько-нибудь ощутимого благополучия. Я не жалуюсь, просто констатирую факт. В свое время мне действительно удавалось писать 3 книжки в год в свободное от основной работы время. Но это происходило лишь потому, что мне жизни не было без десяти страниц в день. Надеюсь, что со временем смогу писать одну книжку в три года, или даже в пять лет. Или не писать вовсе. Это будет прекрасная, легкая, сладостная жизнь хорошо высыпающегося человека.
МШ: Согласился бы Макс Фрай писать под конкретный «социальный заказ»?
МФ: Человека, который придет ко мне с «социальным заказом» и принесет меньше миллиона условных единиц в качестве аванса, я даже слушать не стану. А миллион, понятно, никто не принесет. Поэтому моей неподкупности ничего не грозит.
МШ: Есть ли какие-то вещи, которые могут круто повлиять на книгоиздательский процесс?
МФ: Разумеется. В частности, на издательский процесс может очень сильно повлиять конец света. Это, боюсь, будет серьезным кризисом издательского процесса. И, конечно, не стоит упускать из виду возможные войны, революции и нашествия инопланетян. С другой стороны, если нас поработят читающие инопланетяне, тогда все в порядке. Только придется мобильно переориентироваться на издание книг на их языках. И создать новую переводческую школу, конечно же. А вот тебе навскидку несколько факторов, которые могут позитивно повлиять на издательское дело:
— Клонирование (каждый клон, несомненно, захочет собрать библиотеку, аналогичную библиотеке своего исходника).
— Изобретение бумаги короткого действия. Если книги будут ветшать, прослужив хозяину год-другой, а не переходить от отцов к детям вместе с фамильным сервантом и позолоченным ситечком для чая, весьма вероятно, что люди будут вынуждены снова и снова покупать свои любимые произведения (или же поспешно перейдут на е-буки; тогда придется и их делать саморазрушающимися).
— Изобретение технологии, которая позволит читателю самостоятельно переписывать отдельные раздражающие абзацы. Скажем, в финале читатель имеет собственный экземпляр «Анны Карениной», где Анна получает развод и уезжает за границу с любовником и сыном. Велика вероятность, что он приобретет еще один экземпляр, чтобы иметь возможность бросить под поезд Вронского. И третий, чтобы зашибить рогатого мужа, Каренина. И четвертый, чтобы заставить героев зажить дружной шведской семьей, опередив прогрессивных Бриков и Маяковского на добрую половину века. Важно при этом, чтобы книга после исправлений выглядела самым обычным образом, чтобы читательскую правку нельзя было обнаружить невооруженным глазом. Это было бы великое изобретение.
МШ: А с точки зрения жанров и стилей — есть представления о том, что будет бестселлером в будущем?
МФ: Я абсолютно не разбираюсь во вкусах публики. И мне, в общем, не очень интересно, что будет бестселлером, а что нет. Мне, как читателю, важно, чтобы хорошие книжки издавались такими тиражами, которые дадут мне возможность купить экземпляр в магазине, не затрачивая на поиски время и силы. Мне, как автору, важно, чтобы меня оставили в покое и принимали из моих рук то, что я напишу — со сдержанной, формальной благодарностью. Другого рода отношения с издателями и читателями меня тяготят.
